В цепях любви и работы

Александр К.

Часть вторая

Лето.

С Володей мы встретились дня через три после событий, описанных в начале повести. Мы решили прогуляться вдвоем по центральной улице нашего города – Покровке. Хорошо идти по ней, особенно теплым вечером, когда солнце еще освещает крыши домов. Прямо по курсу вдали встает Дмитриевская башня. По сторонам ласкают глаз красиво украшенные старинные здания. Пару новых домов архитекторы догадались отодвинуть немножко вглубь, чтобы они не портили панораму старой улицы. Вокруг полно празднично одетого народа. Так мы и шли вдвоем, затерявшись в толпе и глазея на девушек.

Володя поинтересовался, не звонила ли Татьяна. Я ответил, что нет.

Телефон свой на бумажке Таня нацарапала буквально куриной лапой – цифры шли вкривь и вкось, одну или две из них вообще было прочитать невозможно. Я попытался позвонить, но трубку никто не брал. Я решил, что цифры эти угадал неправильно, и что пытаться дозвониться по этой бумажке – безнадежное дело.

-Что делать то будешь, если она позвонит? – спросил он.

-Посмотрю. Может и встретимся.

-Ты только аккуратней с ней. У тебя дома видак, компьютер… Она все вынесет, я по глазам вижу!

-Да уж, да уж. Это ты прав.

Потом он сказал, что неплохо было бы встречаться с ней по очереди. Девка красивая, молодая, почему бы нам, двум взрослым мужчинам, не получать удовольствие? Я пробормотал в ответ что-то неопределенное.

Он попросил у меня ее телефон. Я сказал, что он куда-то потерялся.

Она все-таки позвонила. Примерно через неделю. В трубке было молчание, потом раздался низкий еле слышный голос:

-Это ты, киса?

-Да, Таня! Как поживаешь?

Голос был необычный. Видно она опять была в прострации под действием каких-то своих загадочных сильнодействующих средств. Казалось, вот-вот она пропадет в черной пустоте.

-Давай, встретимся, - предложил я. Мы договорились на следующий вечер.

То же самое место, та же центральная площадь. Только стало значительно теплее, лето на подходе.

Я опять увидел ее одинокую фигуру, бредущую с того же направления. Я посадил ее в машину. Мы почти не разговаривали. Приехали, поднялись в мою полутемную квартиру. Занавески на окне были распахнуты, слабый уличный свет заливался в комнату. Я не стал предлагать даже чай. Повалил ее на диван, обнял и поцеловал. Она со вкусом отвечала на мои поцелуи. Поблескивали полуприкрытые глаза. Летела на пол кофточка, потом брюки и все остальное. Потом мой пенис с усилием вошел в ее упругую, как яблоко, плоть.

Потом мы попили чаю. Было уже поздно, и я предложил отвезти ее к дому. Она рассказала, что все это время была в деревне, куда на лето перебралась ее мать с родней, и завтра уезжает туда же.

Ее дом стоял на одной из улочек рядом с очень оживленной дорожной артерией, разделяющей два центральных городских района. Помню, еще во втором классе мама одной моей одноклассницы, Лены Шитовой, говорила, что самые бандитские улицы нашего города (тогда еще Горького) – это Гордеевка и Невзорова. Улица Невзорова, точнее, Невзоровых, как раз и была не так далеко отсюда.

Вообще говоря, есть что-то необычное в этих кварталах. Когда-то здесь проходила граница старого Нижнего. Дальше, как пишут знающие люди, начинались поля. Поля эти сейчас отодвинуты на много километров, но кое-что от старых времен здесь осталось. В полусотне шагов, чуть ближе к центру, вздымается высокая церковь. В детстве по деревянным реставрационным лесам я залезал к самым куполам, распугивая голубей. Любовался панорамой. Раздумывал – не пролезть ли внутрь купола? Может и до самого верха, до крестов удастся добраться? Рядом - здания бывшего военного завода, в девяностые годы разграбленного и закрытого новоявленными жуликами-бизнесменами, которым почему-то разрешили этим заводом поруководить. Эти корпуса построены еще в царские времена. Если верить информации из Интернета, здесь тогда были винные склады. Глядя на эти здания, вдумчивый человек, обладающий художественным вкусом, придет к выводу, что раньше даже промышленные и складские строения выглядели весьма презентабельно. Сейчас же и жилые дома в новостройках по внешнему виду им в подметки не годятся. Это просто коробки. Что уж говорить о современных заводских цехах… Строить при социализме разучились совершенно, а с приходом новых капиталистов, видимо, еще не научились – коробки стали только больше и пестрее. И теснее поставлены – очень, очень тесно.

Кроме основательного здания завода здесь во времена моего детства было много старых деревянных двухэтажных домиков. Кое-где среди них громоздились новые кирпичные многоэтажки. Но основные массивы микрорайонов начинались не сразу за бывшей границей города, а спустя значительное расстояние, равное четырем или пяти автобусным остановкам. Почему оставили этот промежуток, я не знаю. Вообще, Горький застраивался полосами, даже, скорее, островами, а не сплошь. Как-то классе в шестом мы с Витьком, парнем из параллельного класса, исследовали этот район, сперва углубившись в него со стороны Белинки. Мы шли в сторону от центра - и дореволюционные деревянные дома незаметно сменялись деревянными двухэтажками советских времен, барачного типа. В сумерках их даже легко спутать. Разница в том, что советские дома одинаковые и без украшений. А те, которые старинные – все разные.

Еще один квартал – и начиналась уже частная застройка – индивидуальные дома с участками. На зеленых улицах между ними не было асфальта. Мы в Витей как будто попали в деревню. Недавно прошел дождь, и мы чуть ли не по пояс вымазались в грязи. С трудом перейдя по каким-то трубам речку, текущую в низине, мы поднялись к Нагорному микрорайону и вернулись назад на троллейбусе.

С приходом капитализма эта территория с малоэтажной застройкой между центром и микрорайонами советских времен оказалась лакомым куском для бизнесменов. Очень быстро ее сплошь заставили прямоугольниками из силикатного кирпича. Татьянин дом был одним из немногих деревянных строений, сохранившихся здесь от старого, возможно, еще дореволюционного, времени.

Она позвонила снова дней через пять. И попросила заехать за ней. В сумерках я подъехал к ее дому. Она объяснила, с какой стороны дверь, но определить ее местоположение на местности оказалось непросто. Я сперва ткнулся в одни двери – они оказались заперты. Обошел дом – с внутренней стороны были еще одни двери, они со скрипом отворились. По шаткой деревянной лестнице я поднялся на второй этаж. Толкнул низкую сбитую из толстых досок дверь квартиры – и оказался в полутемном коридоре. Сбоку была комнатушка. Я заглянул туда – Татьяна была там, сидела на стуле. Рядом на потертом древнем диване сидел какой-то парень. Между ними на другом стуле стояла бутылка крепленого красного вина. Тут же закуска – нарезанная на газете копченая рыба. Таня сразу же подошла и обняла меня. К моему удивлению, рыбой от нее не пахло – только все тот же аромат молодости и свежести. Парень почтительно поздоровался.

-А мы здесь сидим, - сказала Татьяна, указывая на вино и рыбу, - Коля тут заглянул, пока я тебя дожидалась.

-Вижу, - сказал я, подозрительно посмотрев на нее.

-Угощайся! – предложил парень.

-Не могу, я за рулем, - ответил я.

-Ну, рыбки тогда!

-Не хочу, ей богу! – отказался я, представив, как буду обнимать Татьяну перемазанными рыбой руками. Да и машина еще чего доброго провоняет. Нет уж, лучше я сделаю дома бутерброд с колбасой.

Таня быстро собралась, и мы втроем вышли на улицу. Парень растаял в сумерках. Мы сразу поехали ко мне. Опять занимались любовью. На этот раз она переночевала у меня.

-А кем ты работаешь? – спросила она меня.

-Пролетарий умственного труда. То-есть, программист, - процитировал я Ильфа и Петрова, - компьютеры настраиваю.

-Да… А я думала, что вы бандиты, когда с вами познакомилась.

-А что, так похожи?

-Ну, не то, что бы уж совсем. Но что-то есть!

Я усмехнулся про себя. Некоторое время назад я решил, что не имеет смысла быть одинаковым со всеми людьми. С интеллигентами я старался быть интеллигентом, коим, собственно, и являлся. Но с другими людьми я иной раз вел себя и по-другому. И, видимо, тактика подобного лицедейства стала давать некоторые плоды. По крайней мере, Татьяне я, похоже, начинал нравиться.

Татьяна рассказала немного про себя. Да, она употребляла наркоту. Какую? Она сказала, что всякую, и «герыч» в том числе. Это раньше. Но последнее время – только таблетки.

Завтра Татьяна опять уезжала в деревню к своим. Договорились, что я встречу ее на Московском вокзале через два дня.

Утром, когда мы пили чай, я обратил внимание, что у нее дрожат руки. Руки были маленькие, с коротко остриженными ногтями, все исцарапанные, как будто дома у нее была кошка. И дрожали, когда она не держалась за что-то.

Два дня пролетели быстро. Когда я встретил Татьяну, она неожиданно предложила:

-А у тебя можно пожить несколько дней? Или неделю…

Я сказал, что мне нужно подумать. Сразу всплыли в памяти Володины предупреждения. Всплыли в памяти и ее дрожащие руки. Я скосил глаза – она крепко вцепилась ими в сиденье. Да, ее образ жизни вызывал у меня определенное опасение. Мягко говоря!

Было и еще одно соображение. Я в то время пытался наладить серьезные отношения с одной девушкой-юристкой, недавно окончившей университет и работавшей адвокатом. Мне никак не удавалось перевести наши отношения в соответствующее русло – она оставалась холодна. Несколько дней назад, когда мы сидели в машине, я попытался ее поцеловать. Горячего поцелуя не получилось, губы ее оставались напряженными и неподвижными.

Я решил поинтересоваться напрямую – как у нее обстоят дела с сексуальным опытом?

-У меня так, было один раз, но это по чистой случайности, - довольно невнятно ответила она на мой откровенный вопрос.

Я молчал, раздумывая. Через несколько секунд она продолжила:

-Я конечно понимаю, тебе нужны постоянные отношения с женщиной. Ты ведь взрослый мужчина! Но и меня пойми – у нас разница в возрасте все-таки, а мне бы хотелось, чтоб мы с мужем примерно в одно время…

Она замялась.

-Умерли что ли в одно время? – засмеялся я.

-Ну, да. И к тому же мне поддержку хотелось бы.

-Какую поддержку? Я что, тебя не подержу что ли? – попытался скаламбурить я.

-Я имею в виду в профессиональном плане. А мы слишком в разных областях работаем.

Так вот оно что! Ее не только мой возраст смущает, она еще хочет, чтоб ее продвинули по службе! Но думаю, если бы я проявил настойчивость, то смог бы ее убедить в своей ценности и неповторимости.

В тот день я распрощался с ней и пока больше не звонил. И сейчас, нажимая на педаль газа, я раздумывал – то ли мне мне продолжать уламывать озабоченную своей карьерой юристку, то ли провести неизвестно какое время в плотских удовольствиях с не менее симпатичной, но на шесть лет более молодой девчонкой, сидевшей сейчас рядом со мной.

Я притормозил и внимательно посмотрел на Таню. Коротко стриженая девочка, похожая на мальчика. Но красивая! Губы бантиком, серо-голубые глаза. Еле заметный пушок покрывает чуть загорелые щеки. Ребенок еще, по сути.

Я еще раз все обдумал и сказал:

-Слушай, если ты хочешь быть вместе со мной, я поставлю тебе довольно жесткие условия. Во-первых – про наркоту забудь! Я пиздюлей тебе буду давать за это! Во-вторых – ключей я тебе не дам. Будешь сидеть взаперти и ждать, пока я приду с работы.

-Хорошо, я согласна, - тихо сказала она.

Так я сделал свой выбор.

Мы проезжали мимо музыкальных киосков.

-Купи мне какую-нибудь кассету. Я буду слушать, пока тебя нет.

-Хорошо. Заодно и пивка.

Мы вышли около киоска.

-Ты знаешь группу «Воровайки»? – спросила меня она.

-«Стрелки» знаю, а «Вороваек» нет. Название больно криминальное. Не люблю я таких. Вот «Наутилус Помпилиус» я бы послушал!

-Да нет, они хорошо поют. Купи мне, пожалуйста! И второй альбом тоже!

Я купил две кассеты и пива, и мы поехали дальше.

Дома я показал ей, где лежит посуда. Как включать газ, телевизор и видеомагнитофон. К компьютеру прикасаться запретил. Сказал, что если она будет лазить по шкафам – убью. Зачем ей? Та одежда, что на ней, запросто умещалась на спинке стула.

Когда я ушел на работу, я слегка волновался – как там она? Но когда пришел – все опасения развеялись. Таня вышла в коридор и, улыбаясь, обвила руками мою шею. Что-то нехитрое было приготовлено на ужин – макароны и консервы из моих запасов.

Теперь, когда я приходил с работы, меня встречала громкая музыка из моего же магнитофона:

Бары, ресторанчики,

Фужеры да стаканчики.

Есть еще у нас друзья

Жиганчики, армянчики.

Я на это кривился:

-Таня, что ты слушаешь? Совершенно стремный музон! Армянчики какие-то… Русские бабы поют, вроде… Подумай сама! На хрена нам в России здесь жиганчики, да еще и армянчики?

-А что такого? Я сама дружила с армянином!

-Серьезно?

-Да, мы с Наташкой гуляли как-то на Московском. И к нам подваливают двое: «Девчонки, пойдемте с нами погуляем!» Я сперва уйти хотела. А Наташка говорит: «Пойдем да пойдем!» Ну я ей и говорю: «Ну, хуй с тобой, пойдем!» А я потом жить с одним из них стала. На съемной квартире жили в Канавино.

-А чем он занимался?

-Да бандит.

-А потом что было?

-Посадили его. Зарезал кого-то.

Вообще, я выслушал много интересных историй. После разговоров и просмотров видео мы обычно шли прогуляться на улицу, сидели на лавочке, пили пиво, обсуждали прохожих. Таня имела такую любопытную привычку. Когда мы шли вдвоем, и нам навстречу встречалась какая-нибудь другая девушка, я, естественно, мимоходом осматривал ее. Иногда внимательно, а иногда просто скользил взглядом. Татьяна при этом поворачивала свою голову, косила глаза на меня, толкала в бок и угрожающе низким, почти рычащим голосом спрашивала:

-Ты куда смотришь?

Дома мы с энтузиазмом занимались любовью. Потом она иногда еще что-нибудь рассказывала.

-Мы как-то с девчонками гуляли. Нам по двенадцать лет было еще. И тут к нам на машинах подъезжают, познакомились. «Поедем, покатаемся с нами!» Ну, мы поехали с ними. На самом деле, просто покататься хотели! А нас в лес завезли. Выебли, конечно. Вот с тех пор у меня и дрожат руки.

-Да, сочувствую. Сволочи, нет слов...

Я, кстати, хотел спросить, что у нее с руками. Но стеснялся. И вот, все прояснилось само собой.

Пару раз Таня рвалась погулять одна куда-то. Но я твердо запрещал ей выходить. И она смирялась.

-Ну, купи тогда, хоть пива, что ли! – просила она, - пожа-алуйста!

Я покупал – по бутылке на человека. Мы мирно выпивали его на кухне, и все становилось хорошо.

Я боялся, что с ограничением ее свободы все будет обстоять серьезней. Вдруг у нее начнется ломка? Вспоминался перестроечный фильм «Игла» конца восьмидесятых. Где юноша, которого играл полукореец Цой, «выдерживал» свою девушку от наркотиков в пустыне, где-то возле берегов высыхающего Аральского моря.

Выходит, я сейчас играл роль киногероя Виктора Цоя. Правда, не было пустыни. Но зато было много любви. И пока все шло довольно гладко. Что, интересно, будет дальше?

В субботу мы поехали на пляж в Толоконцево. Это место километрах в семи от Нижнего, если ехать в сторону Вятки. То-есть Кирова. Сразу после моста через Волгу шоссе идет по дамбе рядом с железнодорожной насыпью, которая загораживает обзор с левой стороны. Справа же видны луга, участки пойменного леса, озеро, которое местные жители называют Байкалом. Отрезок грунтовки на этот Байкал очень неудобен для проезда, и я туда не рисковал соваться. Потом, уже рядом с въездом в Толоконцево, железнодорожная насыпь немного понижается, и слева становится видно еще одно большое озеро. Это и есть озеро Толоконцевское. Вдоль него тянется широкий травянистый пляж, на котором летом собирается много людей. Часто бывал там и я.

Мы выбрали место, где расположиться, потом я расстелил на траве свою полосатую холщовую подстилку. Сходил искупаться. Заходишь в воду на этом пляже прямо с травы, песок начинается уже в воде. Глубина набирается быстро, можно хорошо поплавать. Под настроение я, бывало, легко переплывал это озеро. На другом берегу за прибрежными камышами начинался заболоченный луг. Дальше были настоящие дебри, болота перемежались озерами и плавно перетекали друг в друга. Брат говорил, что где-то там плодятся дикие утки и цапли. Люди, как мне кажется, туда не заглядывали.

После длительного купания я лег на подстилку, впитывая всем телом тепло солнца. Потом, отдышавшись, поднял голову и придирчиво осмотрел траву вокруг нас. Было довольно чисто, но, если приглядеться, можно было найти кое-какие огрехи в окружающей обстановке, как часто бывает на пляжах. Вон в трех метрах валяется смятая бело-красная пачка «Бонда», вот вдавленные в землю плоские стекляшки… Если наступишь, запросто можно порезаться, ходи да смотри! А вот и кое-что похуже… В полутора метрах в низкой траве лежали два тонких полупрозрачных пластмассовых шприца с иголками. Рядом два светло-зеленых колпачка. Как я не заметил их! Даже были видны остатки жидкости в них – розоватые, смешанные с кровью. Может быть, заразной… Ничего удивительного – Толоконцево в последние годы считается рассадником наркомании, недаром здесь живет много цыган. Кто-то прикупил наркоты и не стал далеко уезжать, чтоб «отъехать».

-Таня, осторожнее, какие-то мудаки шприцы раскидали. Смотри не наступи.

-А я бы с удовольствием наступила! Где они, покажи!

-Ты шутишь что ли?

-А я бы кайф поймала! Вдруг там осталось что-нибудь, хоть капелька…

Как-то вечером позвонил Володя. Я сказал ему, что живу вместе с Татьяной. Он все понял насчет наших отношений. На несколько секунд повисло молчание. Потом он пожелал мне удачи и повесил трубку. После этого звонков от него не было. Он явно обиделся. Причем серьезно.

Зато через некоторое время позвонил другой мой друг, Юлий. Предложил съездить за грибами. Было еще только начало июня, но, по разговорам, грибы уже вовсю пошли.

Поехали мы на двух машинах. Кроме нас было еще несколько человек, с которыми я редко общался – друзья Юлика с женами. Мы поехали в южном направлении, за райцентр Сосновское. Где-то там, за рекой Сережа, находится одно из наших любимых грибных мест, присмотренное уже довольно давно – еще в девяносто восьмом году, если не раньше. Количество белых грибов, набираемое тогда мной зараз, обычно переваливало за сотню. Но сегодня наша разнородная компания после небольшого совещания решила ехать не туда, а свернуть по одной из узких асфальтовых дорог влево. Остановились мы на большом заброшенном поле, посередине которого кое-где тянулись лиственные перелески. Татьяна в лес идти не хотела и осталась погулять возле машин. Цепочкой мы потянулись через поле к небольшой рощице. По пути мы пересекали поросль березок и осинок высотой не более метра. И именно здесь в траве стали попадаться небольшие подосиновики – размером с палец. Один, два, три… Мы рассыпались по полю, ползали на коленях, разгребая перепутанную траву. Нас было шесть или семь человек, но грибов хватило всем. Только я нашел таких маленьких подосиновиков штук тридцать или сорок.

Собирали мы и в других местах, отъехав подальше в лес. Белых было мало, но корзина скоро наполнилась другими грибами – сыроежками, подберезовиками… Во время очередной остановки я не пошел в лес со всеми и остался с Таней. Мы сидели в машине и целовались. Полноценного секса не было, только поцелуи и объятия. Но мне этот процесс был в кайф. Свежий кислород опьянял лучше всякого алкоголя. Пенис буквально рвался на свободу из тесной джинсовой тюрьмы, терся о жесткую материю. Но я не давал ему волю.

Вот наш типичный вечер – легкий ужин, грибы с картошкой или пельмени. Потом мы прогуливаемся по аллейке рядом с высоким зданием завода, на котором при социализме выпускали популярную среди подростков марку кассетных магнитофонов. Выбираем лавочку почище, садимся. В руках по бутылке «Янтарного» пива из светло-коричневого стекла. Не торопясь, пьем, отгоняя редких комаров. Мимо быстрым шагом идет молодая женщина, невысокая, худощавая, с шапкой мелко-кучерявых волос. Я, кстати, частенько ее встречал в этом районе. Татьяна начинает обсуждать ее характер:

-Смотри на нее! Она дерганая какая-то вся! Сразу видно, психованная.

-Да, причем мне кажется, что она работает врачом. И, возможно, психиатром, - предполагаю в ответ я.

-Может быть. Погляди, как она глазами зырк, зырк. И летит прям… Бешеная.

-А по национальности как ты думаешь, кто она? – спрашиваю я.

-Не знаю, - не желает поднапрячь свою фантазию Татьяна, делая последний глоток.

-Мне сдается, что еврейка… Лицо слишком длинное, и черты лица островатые…

Это я решил пойти по стопам одного пожилого толстого грузина, с которым мы как-то давно болтали на Сочинском пляже. Тот грузин от нечего делать указывал мне на различных людей «кавказской» национальности и спрашивал, что я думаю насчет их происхождения, то-есть конкретной, а не обобщенной национальности. Он сам происхождение каждого проходящего мимо восточного человека называл вполне уверенно. Я тоже попытался, и в нескольких случаях интуиция меня не подвела – я распознал верно. То-есть грузин со мной согласился. Да, заодно вспомнилось море, неплохо бы оказаться сейчас там… Днем становится все теплее…

Потом мы с Татьяной встаем, идем домой. Навстречу две девушки. Я скольжу по ним рассеянным взглядом. Тут же слева слышу:

-Ты куда смотришь? На меня смотри!..

Конечно, эти слова – претензия на то, чтоб командовать мужчиной, несмотря на шутливо-нежный тон. Но я снисходительно отношусь к этой ее причуде.

Дома – вечерний просмотр очередного видео. За последние несколько лет я подобрал коллекцию из трех десятков любимых фильмов. Постепенно мы все их просмотрели заново – и «Криминальное чтиво», и «Обнаженное танго», и «Сердце ангела». Татьяна их просмотрела даже по нескольку раз – что ей было делать, пока я на работе?

Я люблю, когда женщина, с которой я занимаюсь любовью, одета в чулки. Таню тоже не обошла подобная участь. Правда, я не стал ее одевать в самый экстремальный наряд – капроновые чулки с поясом. Это на будущее. Пока был облегченный вариант – чулочки на резинках. Татьяна надевает их с удовольствием.

Сделав перед сном кое-какие гимнастические упражнения (гантели и тому подобное), я ложусь рядом с ней. Упражнения – не каждый день, но любовные игры на диване – это почти ежедневно. Возможно, от меня исходит терпковатый запах пота, но меня это мало беспокоит. Свой запах мне нравится. Другим мой запах – зачастую тоже.

Не торопясь, начинаю ее гладить. Рука скользит по чуть шероховатой материи, обтягивающей бедро. Вот кружевная полоса – край чулка. Уже темно, кружева ощущаются кончиками пальцев. Вот ровный гладкий живот. Рука проскальзывает ей между ног… Там уже начинает выделяться сок. Таня постанывает…

Потом, в процессе любовных движений Таня вдруг спрашивает:

-Тебе как?

-Что? - прекращаю я движения и возвращаюсь в реальность.

-Как, нравится?

-Да, мне хорошо, Таня!

Проходит несколько минут, и уже я спрашиваю ее:

-А тебе как?

-Охуетительно!

В следующий раз, когда мы занимались любовью, у меня возникла мысль – почему бы не попробовать с ней анальный секс? Лежа рядом и имея уже возбужденным свое орудие, я спросил Таню:

-Ты как насчет того, чтоб в попку?

Татьяна пробормотала что-то невнятное. Я повернул ее на бок. Провел рукой по всем изгибам ее тела – от худеньких плеч до коленок. Похлопал по ягодицам.

Действовать без презерватива было страшновато. Поэтому я все-таки натянул на свой член тонкий резиновый чехольчик… Плюнул в ладонь, тщательно обмазал его слюной. Еще один обильный плевок в ладонь – и смазываю окрестности ее заднего прохода. Потом начинаю впихивать туда свой член. Стараюсь продвигать его медленно, аккуратно. Да, без резины было бы легче…

Конечно, для таких действий неплохо иметь под рукой какое-нибудь смазочное средство или крем. Впрочем, не буду углубляться в эту тематику, а не то заподозрите во мне какого-то конченого маньяка…

Через некоторое время понимаю, что проникнуть в ее задний интимный уголок не получается. Пенис может только на сантиметр туда проходит – и дальше не идет. Хорошо, что еще не спадает эрекция. Тогда переворачиваю Таню на спину и втыкаю свой член куда положено – в традиционное место. Он проскальзывает как в масло. Делаю несколько энергичных фрикций. После этого опять поворачиваю Татьяну на бок, приставляю пенис примерно к тому месту, где должен находиться задний проход. Нажимаю как следует… И вот он уже там.

Татьяна потом делилась со мной впечатлениями от этого эпизода:

-Помнишь, как вчера?

-Да, конечно.

-Знаешь, у меня чуть глазенки не выскочили!

-Серьезно, что ли?

-Да! Не думала, что так будет.

-А раньше ты что, не пробовала так?

-В задницу никогда.

-Ну, я удивлен! Привыкай, это полезней, чем таблетки.

В конце июня Татьяна попросила свозить ее в деревню к матери с отчимом. Эта деревня находилась где-то за рекой Линдой. Там жили в это время и братья Татьяны – большой и маленький (недавно родившийся у ее матери). Кроме них еще были сестра с мужем и ребенком. Семья была большая.

Я вспомнил и рассказал Татьяне историю про нашу с Володей поездку на Линду года три назад, когда мы ночевали в палатке и потом ели уху из рыбы, которую он с утра наловил. Таня сказала, что ее брат, тот, который большой, покажет мне там и рыбные места, и грибные. Честно говоря, мне не особо хотелось видеться с ее родственниками. Татьяна-то, что ни говори, в заточении была у меня… Можно так сказать… Но скрепя сердце (и даже немного поскрипывая зубами), я все-таки поехал.

Дорога испортилась только в самой деревне. Посередине улицы шла колея, в которой я боялся увязнуть. Я старался пускать машину по травянистым косогорам и объезжать лужи. Но в конце концов к избе мы подъехали без особых приключений.

Около входа в дом в клетке сидела большая крольчиха. Таня обращалась к ней по имени «Ведьма». За то, что травоядная случайно цапнула ее, когда Таня разравнивала по клетке свежесорванную траву.

Нас уже ждали. Несмотря на мои опасения, приняли вполне радушно. Предложили поесть тушеной крольчатины. Мясо было весьма похоже на куриное.

Мама Тани была худощавой пожилой женщиной, на вид даже несколько изможденной. Видно, что потрудиться ей пришлось много, причем не в офисах. Отчим – обычного вида высокий мужчина лет пятидесяти с довольно суровыми чертами лица. Сестра была не похожа на Таню – темноволосая, слегка пополневшая, но довольно приятная на вид особа. Ее муж, Толя – простой молодой парень, какие кучками тусуются возле недорогих ночных клубов. На покрытом клеенкой столе в избе стоял видеомагнитофон с телевизором, и Толя постоянно что-то увлеченно просматривал.

-Мама тебе ничего про меня не говорила? – спросила Татьяна после того, как я перекусил.

-Да ничего. А что должна была?

-Ну не знаю. Она вообще говорит, что я только о хуях думаю. Может и спросит что.

-Ну, спросит, так спросит.

- Они мне говорят – ты от него ничего не скрывай, какая ты, не обманывай его, ну тебя то-есть.

-Я вроде понял, какая ты. Пора меняться, конечно! Ты, кстати смотри, когда здесь останешься без меня, не дай бог, что. Узнаю – убью. И никакой наркоты!

Потом Татьяна повела меня в огород. Показала сарайчик на отшибе, где она часто ночевала отдельно от всех. Опять начала что-то рассказывать про свои прошлые дела.

-Мы тут как-то с моим парнем приехали. Он молодой был, лет шестнадцать. Я его пива попросила купить. А он не идет в киоск ни в какую. Я говорю: «Ты, видно хочешь, чтоб я одна в Нижний уехала, а тебя здесь оставила». Он: «Нет!» Я: «А по ходу да!» Потом принес все-таки две бутылки. Я собиралась к Наташке ночью пойти, там день рожденья. Его зову, а он не хочет. Ну я ему: «Ты, видно, в Нижний один захотел!» Он: «Нет!» «А по ходу да!» Ну, мы пошли все-таки. Там куча людей была. Борька там был, здоровый такой пацан. Мы с ним в дальнюю комнату ушли. А потом его девушка прибегает: «Ты чего тут творишь!» А я ей: «Да забирай его, на хуй он мне нужен!»

-Так, а вы чего с ним?..

-Ну, потрахались, успели. Он мне сразу понравился.

-А твой парень как?

-Да он не видел, они во двор водку пить пошли с пацанами.

Мне история, конечно, не понравилась. Я сразу живо представил себе, что выведу Татьяну куда-нибудь к друзьям, отлучусь на минутку, а она тут такое учинит! Да, не очень приятная перспектива…

Мы вернулись к избе. Возле забора стояла сестра и возмущалась, ни к кому конкретно не обращаясь:

-Пион мой сорвали… Кто посмел?

Когда зашли в избу, на лестнице нас встречал толстенький розовый малыш. Рядом стояла мать с еще одним на руках. Сын и внук.

-Хочешь таких? – спросила Татьяна, глядя мне в глаза, когда мы зашли в комнату. Я слегка смутился и ответил не очень определенно:

-Рано еще тебе! Знаешь, сколько с дитями возни? Должна знать, сама возишься небось с ними. Хотя я, в принципе, супротив детей ничего не имею!..

Потом родители позвали нас на дальний огород, где на свежем воздухе накрыли небольшой обед в честь нашего прибытия. Пили желтый самогон. Я, конечно, будучи за рулем, отказал себе в этом удовольствии. Не все прошло гладко - рыба, которую еще утром наловил и попытался закоптить Татьянин брат, подгорела. Я припомнил про обещание показать мне рыбные места, но, честно говоря, был рад, что не пришлось никуда идти. Было достаточно всякой снеди, в том числе и оперативно приготовленных тут же, возле стола, свиных шашлыков.

Потом наступило время мне уезжать. Таня сложила в сумку штук пятнадцать видеокассет и попросила меня взять с собой – дома будем смотреть. Договорились, что я заеду за ней в понедельник после работы - к ее городскому дому.

Мать положила в пакет свежей свинины и сала, Таня обещала его засолить. Кроме того, я взял с собой толстую книгу с кулинарными рецептами - Таня желала ублажать меня изысканными блюдами. Произошел и маленький казус – из пакета протекла свиная кровь. Ладно, что не в багажник, куда я как раз клал пакет, представляю, какой шел бы через некоторое время оттуда запах… Кровь протекла всего лишь на мой ботинок, почти новый, из рыжей натуральной кожи. То ли краска была не стойкой, то ли впитавшаяся кровь оказалась очень въедливой – но темный потек на обуви угадывался еще долго, заставляя меня недобрым словом поминать ту свинину, весьма, кстати, вкусную.

Мы вышли во двор. Вечерело. Было хорошо видно по сторонам – широкие огороды за линией домов, кое-где большие старые березы на фоне неба, некоторые уже засохли. Еще дальше – поля. И почти в каждом огороде поднимался дымок, а возле каждого дымка виднелись кучки людей, чем-то деловито занимающихся. Рубили дрова, налаживали столы, открывали бутылки.

-Смотри, Тань, везде народ. Праздник, что ли, какой сегодня?

-Шашлыки жарят… Лето, хули!

В понедельник вечером я подъехал к ее дому в городе. Машину поставил чуть поодаль – где было место для парковки. Подхожу к дому, заворачиваю за угол и вижу – Татьяна с кем-то разговаривает возле дверей, причем разговор ей явно не нравится. Ее собеседник стоит ко мне спиной. Вот Татьяна попыталась открыть дверь – он взял ее за плечо, останавливая.

-Молодой человек, а ну отпусти девушку! – громко сказал я, - Таня, это кто?

-А ты кто? – спросил он, отпуская Татьяну.

-Она знает, кто я, а тебе не положено, - заявил я.

Он вытащил из кармана мобильный телефон:

-Я сейчас парням позвоню, тут вся Невзоровка будет через три минуты!

-Да звони, пусть хоть вся Белинка, и Ванеева заодно! Таня, пошли! – я взял Татьяну за руку, мы развернулись и пошли к машине.

Дома смотрели фильмы, привезенные из деревни. «Две сорванных башни» (нарочито искаженный уличным жаргоном с претензией на молодежный юмор перевод «Двух твердынь») прокатили до половины, потом я забраковал - лучше посмотреть сперва с настоящим переводом, чтоб не портить впечатление. Дальше были «Двенадцать обезьян» с Брюсом Уиллисом. Вот его мы досмотрели до конца, несмотря на очень-очень мутный сюжет. Таня прокомментировала: «Фильм сделан явно под таблетками!»

Как-то Татьяна вспомнила о пристававшем к ней парне и заявила:

-Муж сестры бы побил его. Как врезал бы в живот… - и она сделала соответствующее движение, показывая, воображаемую траекторию кулака.

Я покосился на нее. Чисто женская провокация. Выходит, я сделал что-то не так?

-А чем он вообще занимается? Муженек ее, я имею ввиду.

-Да ничем. В деревне живет сейчас. Иногда в город приезжает.

Загадочная ситуация, на мой взгляд. А где берутся денюжки, чтоб кормить семью?

Татьяна продолжала:

-Для него самый кайф, как приедет в город – таблеток нажраться и в компьютерный клуб на всю ночь… В последний раз, как приезжал, всю ночь там проторчал.

-Послушай, а в чем вообще удовольствие от всего этого? Таблетки там, прочая наркота, героин…

-Ну так… Уколешься, и все кажется заебись…

-Так, а вы прям в компании, бывало, кололись, все вместе? Необязательно поодиночке?

-Да.

-Ну и как все это проходит? Что делаете кроме того, чтоб уколоться?

-Да ничего особенного. Обычно соберемся, уколемся… И сидим, кипим.

-А что значит «кипите»?

-Ну, когда засыпаешь прям сидя. Сидишь, покачиваешься.

Как-то я рассказал Татьяне, как мы вместе с Володей пили водку, сидя на краю поля около лагеря «Ждановец» на Горьковском море – нас угостили случайно встреченные на остановке девушки. Мы закусывали сырой свеклой, вырывая ее из земли и срезая ножом кожуру. Вообще, золотые, конечно, были времена, мимолетный эпизод… Татьяна ответила:

-А я вот червями, бывало, закусывала.

-Как червями?

-Ну так. Сидишь в деревне на огороде, пьешь самогон. И закуски нет. А закусить-то хочется. Берешь дождевого червяка, большого, вытягиваешь, прямо из земли. И закусываешь.

Таня запрокинула голову, приоткрыла рот, взяла за кончик воображаемого червяка и показала, как она им закусывала.

-И не мыла их?

-Ну, где там мыть? Прям так.

Меня передернуло. Куда нам с Володей со своей немытой свеклой до этой девчонки…

Вечером я решил побаловаться водочкой – редкий случай, обычно мы не пили спиртное. Ну, за исключением пары бутылок пива на двоих во время вечерней прогулки, да и то не каждый день. Я купил одну поллитровку. Закусывали салом, привезенным из деревни и посоленным Татьяной – получилось весьма недурно. Когда водка закончилась, Таня вышла из комнаты:

-Я пойду помоюсь в ванной, дорогой.

Я не дождался ее и задремал – то ли отвык от выпивки, то ли устал на работе. Потом она легла рядом со мной… Через некоторое время я встал и пошел в ванную, вспомнив, что не почистил зубы и не умылся перед сном.

Увиденное сразу отрезвило меня. Краны были открыты. Ванная - полна до краев. Вода уже широкой журчащей лентой переливалась вниз. Пол ванной комнаты изначально представлял собой зацементированное корытце с приподнятыми краями. Я сам двумя годами раньше выложил его темно-зеленой керамической плиткой. По краям я сделал возвышающийся порожек из обрезков той же плитки. Вся эта впадина пола сейчас была залита толстым слоем воды. Вода уже сравнялась с уровнем дверного порога и начала тонкой струйкой выливаться на линолеум коридора.

Я был в ужасе. Вспомнились события шести-семилетней давности, когда мне несколько раз пришлось нечаянно залить нижних соседей. Тогда дощатый пол в моей кухне не был еще покрыт линолеумом. Я пользовался старым холодильником «Бирюса», который отдали мне родители. Этот холодильник было очень неудобно размораживать – всякий раз, как я ни старался аккуратно вытаскивать поддончик из-под морозильной камеры, на пол выливалась небольшая лужица талой воды. И эта лужица частично просачивалась через доски пола, после чего в мои двери ломилась разъяренная соседка снизу. Как-то раз я спустился вниз, чтоб осмотреть принесенный мной ущерб – там были только небольшие почти незаметные потеки на потолке. Что же будет теперь, когда такая масса воды залила пол ванной комнаты?

Я завернул краны и бросился к Тане.

-Вставай, ты что натворила?

Таня что-то замычала и перевернулась на другой бок.

-Просыпайся, блядь, вытир-рай пол!

Таня не реагировала. Со злости я врезал ей пару раз ладонью по щекам. Она зарылась в одеяло, пряча голову. И продолжила спать.

Делать нечего, я пошел ликвидировать последствия сам. Взял тряпку, таз. Сперва я черпал воду кружкой. Потом опускал тряпку в воду и, когда она напитывалась водой, почти досуха выжимал ее над тазом. Так продолжалось долго, думаю, не меньше часа, а скорее всего больше. Мне казалось, что вода никогда не кончится. Я совершенно протрезвел. В конце концов, далеко за полночь, вода поблескивала уже только в швах плитки. Я разогнулся, сполоснул тряпку и пошел спать, с опаской представляя, что вот-вот в квартиру начнут звонить и барабанить соседи снизу. Но ночь, а за ней и утро прошли спокойно. Пол в ванной оказался очень качественным – непроницаемым для воды.

Утром Таня попросила меня купить мускатных орехов, причем побольше. Сказала, что вычитала в поваренной книге обалденный рецепт жареного мяса и хочет мне его приготовить. Я купил ей три или четыре бумажных пакетика в отделе приправ. Свинину через несколько дней Таня приготовила, мясо действительно оказалось очень вкусным. Правда, аромата каких-то особых пряностей я не ощутил.

Еще через день она сказала, что хочет сесть на кефирную диету, чтоб похудеть.

-Куда тебе худеть, ты и так стройная?

-Хочу еще стройней!

Ладно, нехай. Я стал покупать ей кефир, по пакету каждый день.

Кроме всего остального, Таня обладала, если верить ее рассказам, и довольно богатым криминальным опытом. В нежном школьном возрасте, когда другие девочки корпели над математикой и домоводством, она в трамваях тырила деньги из карманов пассажиров.

-Никогда не клади бабло с задний карман штанов, это – чужой карман, - со знанием дела давала она мне полезный совет.

Потом пошли дела посерьезнее.

-Мы, было время, с пацанами хаты выносили!

-Это как?

-Ну, я гуляю по улице. Подъезжает кто-нибудь на тачке, снимает. Едем на квартиру. Там он выпить наливает – себе и мне. А я ему в бокал лекарство, которое пацаны дали.

-А в каком виде это лекарство? Таблетка что ли?

-Из шприца, из «двоечки». Потом мужик отрубается, я своим звоню, они подъезжают и хату выносят. А один раз, знаешь, как было? – Татьяна наклонилась ко мне ближе, - мужик посинел весь, пена пошла. Умер, в общем.

Мне стало немного не по себе от такого рассказа. Что тут скажешь? Я подозревал, что в стране идет вялотекущая гражданская война. Если этот мужик просто случайно польстился на прелести молодой девчонки, ну как я, например, то его жалко почти до слез. А если он из тех, что затаскивают девчонок в машины и дальше делают с ними, что хотят, то его, скажем так, жалко несколько меньше. Хотя, может быть, все эти рассказы – просто выдумки, навеянные «Воровайками».

Дни шли за днями. Таню я по-прежнему держал взаперти. Вечером, когда я приходил с работы, она с радостью чуть ли не на шею мне бросалась, и мы шли гулять.

Но время от времени она начинала разговор: «Мы ведь давно уже живем, почти два месяца, почему бы тебе не сделать ключи и не дать их мне?» Я на это отвечал, что еще не время, погоди, поживем, там видно будет.

Все чаще она просилась на улицу. Однажды вечером, после того, как я в очередной раз сказал, что не выпущу ее, она попыталась оттолкнуть меня и бросилась к двери. Она уже начала возиться с замком, когда я решительно оторвал ее от входной двери и поставил перед собой. Она смотрела в сторону. Потом опять толкнула меня:

-Пусти, сука!

В ответ я размахнулся и ударил ладонью по ее лицу. Она пошатнулась и присела на корточки.

На антресолях напротив входной двери у меня лежала палатка и веревки, которыми я растягивал эту палатку между деревьями. За секунду я дотянулся до верхней дверцы и достал длинную толстую веревку, смотанную в клубок. После этого схватил Таню, повернул к себе спиной, чтоб избежать неожиданного удара. Затащил в комнату. Сорвал с нее всю одежду. Повалил на кровать и связал ей руки в запястьях, обмотав веревкой раз десять.

-Я тебя предупреждал, чтоб вела себя тихо! Нельзя так жить нормальной девушке, как ты жила!

Я взял оставшийся свободным длинный конец веревки и обмотал ей голые ноги. Потом вытащил ремень из своих джинсов и хлестнул несколько раз по спине и по заднице. На теле у нее тут же проявились красные полосы.

Потом я пошел на кухню. Поставил чайник, попил чайку. Вернулся в комнату. Таня лежала неподвижно.

-Ну ты все, успокоилась?

Таня пошевелилась и попыталась освободиться от веревок. Тут я понял, что хочу ее. Я развязал ей ноги, перевернул ее на спину. Руки оставались связанными. Я раздвинул ей ноги в стороны, расстегнул свои джинсы и резко вошел в нее. Все время, пока я рывками делал свои движения самца, она лежала, раскрасневшись и ничего не говоря.

Потом я провел рукой по ее щеке. Вроде от нее не шло уже никакой агрессии.

-Ну ты как, в порядке? Давай, успокаивайся, все будет нормально!

Я развязал ей и руки. Она села на кровати, потирая затекшие запястья.

-Одевайся, пошли пить чай.

Она посмотрела на меня. В ее диковатых глазах не было ненависти. Пожалуй даже, ее взгляд был наполовину теплым. Мир был восстановлен.

В конце недели стало жарко, и мы опять поехали на природу. На этот раз путь лежал в долину речки, чье название кажется не русским, а навевает ассоциации с языком обитателей весьма далекого отсюда Альбиона. Я имею ввиду Линду. В это живописное место не так далеко от Киселихи я возвращаюсь вновь и вновь – в разные годы, с разными компаниями. Это вскоре после моста через железную дорогу. Машины на этом участке разгоняются очень быстро, и нужные съезды с дороги, ведущие влево, легко проскочить. Один съезд ведет к высокому обрыву над заболоченной старицей. Такие высоты - редкость по левобережью Волги. Здесь, в отличие от возвышенного правого берега, почти везде равнинные места. К сожалению, возле этого обрыва довольно грязновато, но если оставить машину и прогуляться пешком, можно найти места и почище. Можно дойти и до самой Линды, если знаешь дорогу. Здесь красиво и спокойно. Да и не только здесь, а и во многих других уголках раскинувшейся вокруг долины. Не зря по окрестностям расположены одни из самых популярных сейчас дачных мест в окрестностях Нижнего – Рекшино, Киселиха.

Подальше, после моста через саму речку, расположен спуск в саму долину. Наверное, можно проехать и по другому пути - мимо деревенского кладбища. Но лучше все же спуститься по крутому и узкому бетонному желобу, если позволит машина. Внизу сперва идет луг, а дальше начинаются редкие старые сосны. За ними – сама река.

Мы отъехали подальше, выбрали песчаный пляж за ивовыми кустами. У Тани не было купальника, поэтому нам подошло именно это уединенное местечко. Я сказал Тане, чтоб она смело раздевалась. Сам же, как подобает солидному мужчине, остался в плавках.

Сквозь песок здесь прорастали растения с большими листьями – темно-зелеными и глянцевыми с одной стороны и как будто бархатными на вид и светлыми с другой. Таня прикрыла свои груди двумя такими листьями и ходила вокруг меня. Я грелся на теплом песке, поглаживая свое мускулистое тело и наблюдая за подругой. И во мне крепла мысль – нужно ехать на юг. Хватит денег, не хватит – любым образом. Хоть даже с палаткой.

Татьяна против этой идеи не возражала, но и энтузиазма особого тоже не проявляла. Она там никогда не была и не знала, что это такое – теплое южное море.

Говорили мы время от времени и о других вероятных планах на будущее. Например, о том, что делать Татьяне дальше, чем заниматься. Не вечно же таблетки жрать. Она собиралась пойти через некоторое время работать. Куда, образования ведь у нее никакого нет? Наверное, поваром, говорила она. Я эту мысль поддерживал – вполне здравая идея, работать - нужно. «Работа делает свободным» - как полагали наши заклятые враги по второй мировой.

Мечтала она и о внесении некоторых малозначительных изменений в свою внешность. В частности, о перемене цвета волос и о татуировке. Спрашивала, что ей вытатуировать, может маленькую розу на животе, сбоку? Я в ответ спрашивал:

– А почему маленькую, может большую, во весь живот? Еще чтобы и грудь захватила…

Нет, отвечала Татьяна, это будет дорого, ведь оплата тут идет за квадратные сантиметры. Я уже серьезно сказал ей, что, на мой взгляд, тату – это уродство, причем на всю жизнь. А вот покраситься – это ладно, так и быть. Татьяна, довольная, что я согласен хоть на это, попросила денег. И как-то, когда мы с ней гуляли, закупила краску – в количестве нескольких штук, причем разного цвета.

После этого, придя с работы, я был озадачен – приятный русый цвет ее волос канул в прошлое. Волосы стали сперва пепельными, потом, через несколько дней, светло-розовыми. «Ладно, отрастут уже с прежним цветом, дело наживное», - подумал я.

Сидя на работе, я залезал в Интернет и искал рассказы знающих людей об отдыхе на юге с палатками. Больше всего меня интересовал Крым. В том месте, где я отдыхал последние несколько раз, по правую руку от пляжа можно было любоваться Медведь-горой, или, по-татарски, Аю-Дагом. Гора действительно напоминала огромного медведя, наклонившего попить морской воды. Сзади был виден даже маленький хвостик.

Я нашел воспоминания туристов о ночевках на берегу под обрывами Медведь-горы. Подвозили их туда на лодках за деньги местные жители. А кто-то плыл, толкая перед собой надувной плотик с пресной водой и припасами. Писали, что желательно спать внутри палатки на надувном матрасе, а не на простой подстилке, так как на берегу там везде большие круглые булыжники.

Приближалось время моего отпуска. И я поинтересовался у начальника Димы, когда конкретно мне можно взять отпуск.

-Так тебе не полагается, ты же только три месяца здесь работаешь, - сказал Дима, не так давно съездивший отдохнуть в Египет вскоре после рождения ребенка.

-Как не полагается? Я с мая прошлого года здесь тружусь, уже больше года, ну пусть уходил на полгода в другое юридическое лицо, но хозяева-то те же, е-мое! Может, можно все-таки как-нибудь проблему решить, я с девяносто восьмого года не отдыхал!

Таким образом я поднажал на Диму, и меня все-таки согласились отпустить на полторы недели.

Как оказалось, у Татьяны не было на руках паспорта, а он был нужен, чтоб купить железнодорожный билет. Паспорт был у ее матери. Мы опять поехали в деревню, чтоб забрать его. Мать отвела меня в сторону и сказала:

-Я ей паспорт на руки не даю, не доверяю просто. У нас дом старый в городе должны ломать скоро, вот-вот, и паспорт нужен, чтоб квартиру новую получать – и на нее тоже. Так что вам я дам только из рук в руки, но вы уж, пожалуйста, не потеряйте! Поосторожней, - и мать передала мне документ, завернутый в белую тряпицу.

-Нет, нет, не волнуйтесь! Я ей его даже давать не буду, все время будет у меня.

Получив зарплату, я решил, что Татьяну нужно приодеть – ехать на юг ей было решительно не в чем, хотя что-то по мелочам я ей прикупал. Мы съездили к Московскому вокзалу. Там тогда был целый город из временных киосков и навесов, торгующих барахлом. После недолгих поисков мы купили ей босоножки, купальник и костюм – брюки с блузкой.

Чуть позже были куплены два билета Горький-Симферополь. Все, до отпуска оставалось совсем чуть-чуть.

Я решил перед отъездом позвонить Володе.

-Санек, а может в ночной клуб куда-нибудь завалимся? – предложил он.

-Почему бы и нет? Давай! – и мы договорились вечером встретиться у «Лексуса» - это танцевальное заведение внизу под Кремлем, недалеко от «тэ»-образного выезда на Нижне-Волжскую набережную.

Я повесил трубку и сказал Татьяне, что вечером мы идем танцевать. Заодно и обкатаем ее обновки перед югами.

Я любил бывать в ночных клубах за несколько лет до всех этих событий, хотя завсегдатаем там никогда не был. Я рассматривал их посещение как своеобразную физическую тренировку и старался потанцевать от души. В отличие от Володи, который почти не танцевал, зато постоянно зависал у стойки бара, пропуская одну стопку за другой.

Меня всегда интересовала особая часть контингента посетительниц клубов – почти в каждом заведении попадались девушки этого типа. Одевались они как-то не очень женственно, обычно в обтягивающие блестящие брюки и похожего вида блузки. Прически – часто зализанные, с хвостиком. Интересовали они меня не в том смысле, что я хотел сойтись с ними поближе, а просто было любопытно – что за люди? Мне казалось, что они не стремятся к знакомствам с мальчиками, тем более не стремятся к посиделкам за столом с выпивкой. Как видно, главное для них – потанцевать, как, впрочем, и для меня тогда. Что меня особенно удивляло, так это то, что танцевать они любили перед зеркалом. Стоит такая девчушка, занимает место в полуметре от зеркала на квадратной колонне зала, танцует целый час, уставившись на свое отражение. А когда наступает пауза медленного танца, тут же испаряется. Что особо удивительно, если в зале не было зеркал или все были уже заняты, такая девчонка выбирала себе место прямо перед голой стенкой и танцевала лицом к стене, видно представляя, что смотрится в воображаемое зеркало. Музыку же они явно любили не ту, которая нравилась мне. Я предпочитал танцевальные песни с жестким ритмом, но мелодичные, их же явно заводили инструментальные композиции в стиле «техно».

Так вот, Татьяна, похоже, оказалась именно из таких. Раньше на улице Белинского стояла двухэтажная столовая от военного завода «Старт», в которой квартировал популярный ночной клуб «Пикассо». Татьяна рассказывала, что она часто там бывала.

-Попросишь у какого-нибудь грузина мобильный, чтоб позвонить, и пиздишь по нему целый час, - рассказывала она.

В последний год разнообразные сильнодействующие вещества отвлекли ее от дискотек – она там больше не показывалась.

Музыку, как я понял, она любила именно в стиле «техно». Выяснив этот вопрос, я заговорил с ней о девушках, танцующих перед зеркалами – может она тоже любительница. Она загорелась:

-Да, если попадется местечко перед зеркалом, это здорово. Танцуешь, никто тебе не мешает.

-Слушай, но мне любопытно все-таки, что хорошего то? Я, когда танцую, по сторонам смотрю, на девушек… А тут?

-Ну, не знаю… Просто заебись и все! А если зеркала не достанется, хоть перед стеночкой потанцеушь!

Мы поехали в клуб на маршрутке, а не на машине – мне хотелось выпить там пива. У входа встретились с Володей, купили билеты и вошли внутрь. Поднялись по лестнице на второй этаж – и нас сразу накрыла громкая музыка. Низкие частоты заставляли все внутри вибрировать. Мы с Татьяной пошли танцевать. Таня двигалась очень хорошо. Я сам был даже несколько удивлен – не ожидал от нее такой грациозности. Временами я просто любовался ее танцем. Я заметил, что другие тоже посматривают на нее. Временами Таня откочевывала, танцуя, к ближайшей стеночке и продолжала ритмично двигаться, стоя к ней лицом.

Володя, как обычно, занял место на высоком табурете у стойки бара. Заказал себе кружку пива и пятьдесят грамм водки. Водку выпил сразу, потом запил пивом – сразу треть кружки. Остальное тянул не торопясь – редкими глотками.

Часа через полтора мы с Татьяной несколько утомились и присели за свободный столик. За соседним столом расположилась компания из четырех девушек. Я подошел к стойке, купил пару кружек пива и сел напротив Татьяны. Пиво в таких заведениях бывает обычно ледяным, и я, опасаясь за свое горло, пью его не торопясь, кружки может хватить почти на час.

Прихлебывая пиво, я заметил, что Таня ведет себя как-то странно. Прищуренный волчий взгляд скользит по сторонам, а сама как-то скособочилась. Присмотревшись, я понял, что ее правая рука тянется по сантиметру в минуту назад – и не куда-нибудь, а по направлению к стулу, стоящему возле соседнего стола. А на спинке этого стула висит не что иное, как сумочка. Принадлежащая одной из девушек соседней компании. Две из них ушли танцевать, а две продолжали сидеть, в том числе и сама хозяйка сумочки.

-Ты что, ебнулась? – сказал я ей, стараясь перекрыт грохот музыки, чтоб ей было слышно. Но в тоже время не настолько громко, чтоб услышали соседи.

-Да тише ты, ничего страшного, - скорее прочитал по ее губам, чем услышал я. Таня продолжала свое занятие. Причем, так как двигалась она очень медленно, снаружи практически ничего не было заметно.

Что делать? Если заорать на нее громко, то могут заметить и девчонки за соседним столом, поднять шум, вызвать охрану. И нас с позором выкинут на улицу…

А если ничего не делать? Соседки все равно могут заметить – и Таню однозначно обвинят в воровстве. И меня заодно.

И я тихо сидел, чертыхаясь и проклиная себя за эту идею – взять Таню в клуб. Может как-нибудь пронесет? Вдруг за Таниной спиной раздался шум. Я напрягся. Танина рука тоже быстро вернулась на свое место, но положение туловища не изменилось. Оказалось, что соседка встала и пошла танцевать. Дальше Таня действовала уже посмелее, но тоже медленно и тягуче – минута шла за минутой.

И вот Танины губы искривились в ругательствах, не слышных из-за грома музыки. Я наклонился к ней – что такое?

-Там мелочь, - прочитал я по губам. Рука ее с зажатым кулаком медленно вернулась на свое место за столом. Кулак разжался. На поверхности стола лежало несколько монет.

Я встал, пошел искать Володю. Он был еще в приличном состоянии – не в стельку пьян.

-Володя, давай по домам двинем, - сказал ему я.

-К тебе, надеюсь, пойдем ночевать, - спросил он, - а то у меня денег на такси нет.

-Ну, хорошо…

Я вернулся к Татьяне, велел ей собираться. Когда мы спускались вниз, у меня возникла шальная идея – подцепить какую-нибудь девчонку, и устроить что-то вроде совместной вечеринки.

-Таня, давай тебе девочку найдем! – сказал я ей. Я, конечно, шутил. Но нужно отдавать себе отчет, что с таким кадром, как Татьяна, да еще после водки, вечеринка может вылиться во что угодно.

Внизу я огляделся. В вестибюле маячила какая-то довольно миловидная девчонка. Я подошел к ней:

-Добрый вечер! Мы тут с моей девушкой домой уже собрались, но ходим еще телевизор посмотреть, шампанского попить. И друг тут сейчас подойдет. Поедем с нами!

Девушка немного задумалась, оглядела меня и Таню. Потом сказала:

-Я сейчас приду, мне с подругами поговорить нужно, - и убежала наверх, в танцзал. Через некоторое время, к моему удивлению она появилась. Таня подошла к ней, и они довольно дружелюбно стали о чем-то беседовать. Тут появился Володя. Я сразу направился к нему. И изъяснил сложившуюся ситуацию.

Потом мы вместе подошли к девчонкам.

-Ну что, сейчас тачку найдем и поехали, - заявил я, - шампанское возле дома купим.

Володя осмотрел мирно стоящих девочек. Сцена показалась ему забавной. Он плотоядно усмехнулся.

-Поехали, это можно, - заявил он новой девчонке, - но ты на Татьяну посмотри повнимательней! Она тебе в прическу вцепится за Саньку… Ты поосторожней давай с ней…

Девчонка явно обеспокоилась.

-Сейчас я, - сказала она, и куда-то исчезла. На этот раз уже с концами.

-Блядь, он испугал ее, - возмущенно заявила Таня.

-Ну, может, придет еще…

-Нет, - со знанием дела сказала Таня.

Подождав еще чуть-чуть, мы пошли к дому. Ночь была хорошая, тратить деньги на такси не хотелось, и я предложил прогуляться до дома пешком. Это минут тридцать – сорок. Татьяна все никак не могла успокоиться.

-Пизданашка! – злобно выдавливала из себя она, косо поглядывая на Володю, который шел чуть в стороне. – Зачем он ее спугнул?

-Ты поаккуратней выражайся! Нечего на моего друга наезжать! Да и вообще я пошутил, не собирался ее никуда звать и ничего делать особого...

-Я девочку хочу! – начинала канючить Таня спустя минуту, - девочку…

Через некоторое время она натерла ногу новыми босоножками – мы еще не успели даже подняться наверх, к центральной башне Кремля.

-Санек, может тачку возьмем, - попросил Володя, которому также наскучило идти. Он вообще не особо любил длинные прогулки – болели ноги. Сигареты, водка, стоячая работа охранника…

Я проголосовал проезжавшей мимо машине, и нас за три минуты доставили к дому.

Дома я накрыл стол на троих, достал водку. Таня ушла на кухню готовить поздний ужин.

-Санек, а я мотоцикл купил, - с нагловатой улыбкой сообщил мне Володя.

-Молодец.

-Я тут за эти два месяца работу новую нашел. Штуку баксов теперь получаю! – продолжил он.

-Молодец, молодец, - повторял я с доброй улыбкой, не веря ни единому слову. По-моему, я даже не спросил его о марке мотоцикла.

Я налил, потом мы выпили. Закусили кусочками хлеба. Пришла Таня с закуской посерьезнее – домашнее сало, огурчики. Выпили еще по одной. Володе много было не надо, чтоб дойти до кондиции, ведь он изрядно нагрузился еще в клубе. Он попытался встать с кресла, но не удержался, рухнул назад. Ножка у старинного кресла, позаимствованного мной у родителей, затрещала, надломившись.

Пришлось мне помочь ему подняться на ноги. Потом он пошел на кухню, захватив с собой остатки водки. Мы с Таней легли спать.

Володя между тем продолжал праздновать. До нас доносилось бульканье, грохот падающей на пол бутылки, звон стакана. Все это перемежалось с ругательствами – Володя как-будто с кем-то беседовал. Вообще он часто говорил мне, что по ночам беседует с чертями. Но я, честно говоря, не знал, как воспринимать его слова – как шутку или как наполовину шутку. Володя ведь большой юморист.

-А я его р-р-р, блядь! Пошел на хуй, сука! Уйди, блядь! Ты чего здесь ходишь? Р-р-р, блядь, – доносилось с кухни. Иногда мы слышали удар кулака по стене, иногда шум двигающейся кровати.

-Слушай, он заебошит нас, когда мы заснем, - озабоченно сказала Таня, - может, не будем спать?

-Спи, не волнуйся, - сказал я ей, - он ведь мой друг.

Несмотря на Володино рычание, мы в конце концов заснули, и ночь прошла спокойно.

Все, послезавтра утром был отъезд.

Наступил последний день в городе. Надо было срочно собираться. Я не люблю заранее готовиться к поездкам, обычно складываю все вещи в последний момент. И вот этот момент наступил – десять часов вечера.

Самое главное – палатка. Я решил все-таки рискнуть и взять ее. Если мы найдем подходящее место и проведем в палатке хотя бы половину срока, это позволит сэкономить изрядное количество денег, которое можно потратить с большей пользой. Хотя, честно говоря, я не был на сто процентов уверен в том, что такое место найдется.

Палатка у меня была двухместная, темно-зеленого цвета, вход запирался на молнию. Я купил ее года четыре назад и использовал в поездках уже множество раз. Вместе с ней нужно было обязательно взять спальный мешок и свернутую в рулон так называемую «пенку» - пористый туристический коврик. Все эти три предмета продолговатой формы я крепко связал веревками в один довольно объемный, но не очень тяжелый тюк. Свободным концом веревки я привязал этот тюк к лямкам рюкзака. В рюкзак я положил маленькую кастрюлю, кружки, тарелки, нож, вилки и еще кое-какую мелочь, которая может пригодиться в походе. Взял даже сковородку без ручки, чтоб жарить мидии. Туда же запихнул мягкую пластиковую емкость для воды на пятнадцать литров – в пустом виде она складывалась в несколько раз и занимала совсем небольшой объем. Пляжную подстилку, запасные трусы и майки, а также теплый свитер я положил в спортивную сумку. Обычно я ездил на юг с одной сумкой, теперь же в дополнение к ней прилагался рюкзак с устрашающей связкой дополнительных вещей.

Немного подумав, я положил в сумку еще один свитер. Я предвидел, что спальный мешок благородно уступлю своей спутнице, самому же придется ночью цеплять на себя то, что будет под рукой. А ночи на юге вполне могут быть и холодными – ведь уже август.

Татьяна свои вещи положила в пакет – их у нее было немного. Кроме всего этого мы закупили кое-какую провизию – кока-колу, пирожки, пакетики с вермишелью быстрого приготовления. Все, наступал вечер. Только бы не проспать завтра.

Ранним утром мы тихонько посидели «на дорожку». Я оглядел стены своей квартиры, которую покидал на полторы недели. Еще раз оценил кухонные обои двух расцветок, которые я подбирал и самолично наклеивал во время последнего ремонта. Внимательно оглядел и свою спутницу – спокойную и немногословную. Поймал себя на мысли, что давно уже не замечал, чтоб у нее дрожали руки.

Тяжелый стальной ключ загрохотал в замке. Мы вышли на лестничную площадку, выкрашенную синей масляной краской. Загорелась маленькая красная кнопочка лифта. Началось очередное путешествие.